Раз уж зашел разговор про колбасу, забегу вперед в своих рассказах о детстве и расскажу, какое отношение имею к торговле.

Я училась в Плехановском институте на факультете экономической кибернетики.

Нас, кибернетиков, на картошку не посылали, потому что мы были очень умные, программа у нас была очень насыщенная, и мы бы не наверстали, если бы месяц занимались сельским хозяйством, как все. Но трудовой семестр у нас был, и, не помню, всех или нет – по-моему, стройотряд тоже был, - отправляли торговать в магазинах. Первый раз меня отправили в «Детский мир» в отдел, где продавались портфели и зонтики. Там я немедленно научилась брать взятки. Тогда же был дефицит, если вы помните. И купить складной зонтик или портфель-дипломат было практически невозможно. Поэтому люди, которым это было очень нужно, договаривались с продавщицами (и со мной, в том числе), что если привезут партию, им оставят вожделенное под прилавком, ну, соответственно...

В «Детский мир» я ездила с дачи, а на даче у меня жила моя еще школьная подруга. Она была еще школьницей – дело в том, что, из-за того, что моей первой в том районе подругой была Галя, а она училась на два класса моложе меня, и другие девочки, с которыми я дружила, тоже оказывались из ее класса. А мальчики у нас были постарше, что естественно. Ну так вот, моя подруга жила у меня на даче, утром рано я уезжала, она еще спала, к обеду она просыпалась, а вскорости уже и я появлялась – в «Детском мире» тогда работали в три смены, мне, почему-то доставалась, в основном, первая. Если кому интересно, зарплата младшего продавца была 60 рублей, но в «Детском мире» была надбавка за универсальность – потому что вопросы задавали про весь магазин, так что мне платили девяносто. Мы с ней гуляли, ходили купаться и песни пели (я тогда на гитаре играла), ложились поздно, а в шесть утра я уже отправлялась на работу, но силища у меня была немереная, и я нисколько не уставала.

И в «Детском мире» я поняла, что у меня чувство долга преобладает над естественным человеческим поведением. У одного человека, прямо рядом с прилавком, случился эпилептический припадок. В нормальных условиях я бы испугалась, там многие женщины и визжали, а мужчины эпилептика ловили, потому что он страшно дергался, но я думала совершенно не о нем. Я думала о том, что женщина, которая смотрела у меня зонтик, куда-то с ним устремилась, и вопила как иерихонская труба: «Женщина, отдайте зонтик!» Пришлось вскакивать из-за прилавка и ее ловить – она чуть не убежала.

Еще со мной в «Детском мире» была смешная история. Один из тех, кто давал мне взятку (дипломат он у меня купил), проникся ко мне симпатией и приходил ко мне каждый день, чтобы проводить меня до вокзала. Почему-то я ему наврала, что окончила торговый техникум после восьмого класса, живу за городом и нахожу карьеру продавщицы крайне привлекательной – потом я стану старшим продавцом, а потом и заведующей секцией. И он меня убеждал, что я умная девочка и мне надо поступать в институт, и что карьера ученого намного лучше карьеры продавца, а я с удовольствием с ним спорила. Потом однажды он перепутал смены, пришел, когда меня не было, и спросил у других продавщиц, когда Людочка будет работать. Они его переспросили: «Это какая, студентка, что ли?» Ну и больше он не появлялся, что и хорошо, сколько может продолжаться одна шутка?

А вот в восемнадцать лет я торговала в продовольственном магазине. Сначала меня посадили фасовать конфеты по 200 грамм. Я очень старательно их взвешивала, резала конфеты, чтобы был точный вес – и в ящике конфет не хватило. Пошла к заведующей, она сказала, что я дурочка, и что в ящике всегда конфет не хватает, надо недовешивать в каждый пакетик грамм 10, тогда хватит, а на разницу в 10 грамм никто внимания не обратит. В результате конфеты у меня оставались лишние, и она сказала, чтобы я их ела и не морочила ей голову.

В этом магазине был винный отдел. Существовала норма «на бой», то есть заранее предполагалось, что сколько-то бутылок разобьется. Бой коньяка забирала себе заведующая, бой пива ставили прямо в ящиках для грузчиков, а бой водки, как я понимаю, оставлялся для каких-то экстренных случаев. Если кто-то действительно разбивал бутылку, поднимался жуткий скандал, и его заставляли платить.

В винном отделе я не работала, я еще работала в хлебном и в том, где продавались торты. В хлебном больше всего я удивилась, когда хлеб однажды засох, но не целиком, а так, что на нем образовалась жесткая корочка, а внутри он был мягкий. То есть, если его помять как следует руками, он начинал вообще казаться мягким. Поэтому продавщица мне велела его разложить на большом целлофане на полу, накрыть другим целлофаном, а потом, вот ни за что не угадаете, что сделать... Походить по нему ногами. Я хотела для приличности сказать вам сейчас, что она велела мне по нему поваляться, но это получилось бы совсем неправдоподобное зрелище. Ну, и он стал немедленно мягким.

В отделе, где продавались торты, тоже были свои тонкости. Когда торт продают, его открывают и показывают. Некоторые торты были с мятыми розами, например. Их мы не выкидывали, а резали на кусочки и продавали как пирожные – это у нас было что-то вроде кафетерия. Цена торта не делилась ровно на столько частей, сколько мы резали кусочков, поэтому мы ее, естественно, округляли в большую сторону, и у нас всегда было, что съесть на обед.

Так что я закоренелый коррупционер – в детстве еще начала практиковаться.

А я в этом магазине со всеми подружилась. Когда я собралась выходить замуж, мы туда приехали, и нам с черного хода продали три ящика «Старки» - очень дефицитная была тогда вещь.

© Людмила Загладина, 21 апреля 2007