Это вовсе даже не то, что я ела сегодня. Я ела свинину по-сингапурски из сингапурского тейк-эвея ASAP, и это было в обед. А телятина (хотя, вполне возможно, то была не телятина, а просто я это так предположила) была ужином одного негра*.



Негр обедал телятиной с косточкой в вагоне метро. Он сел в тот же, где ехала я, сидя с лептопом и книжкой, тяжелой походкой прошел к двери, соединяющей вагоны, и резким движением опустил на ней окно, впуская вовнутрь струю подземного влажного воздуха.

Одет он был в голубой льняной кафтан и такие же брюки, на голове малиновая тюбетейка, в руках у него тоже лептоп (ну или сумка от него) и грязно-жирный полиэтиленовый пакет.

Негр долго шелестел этим пакетом, наконец, развернул его и достал огромнейший кусок вареного мяса (возможно, телятины) с косточкой. Затем он смачно вгрызся в этот кусок крепкими белыми зубами и жадно-прежадно заурчал.

Кое-кто из сидящих рядом пассажиров вскочил и ринулся в противоположный конец вагона. Я сидела прямо напротив негра с телятиной и смотрела на него, как завороженная.

Негр тем временем то плевался в открытое окно, то снова вгрызался в огромный кусок телятины, то дразнил этим куском, кажется, ему одному видимую собаку. А может, не собаку. Иногда он поворачивался из стороны в сторону, как будто бы специально для того, чтобы всем праздным зевакам было хорошо видно сквозь голубой льняной кафтан его эрекцию, еще огромнее, чем тот телячий кусок. Оставшиеся пассажиры поскакали с близрасположенных мест.

И только я так и сидела напротив, не двигаясь, соображая, не снится ли мне слегка искаженный вариант главы, которую я написала (уже без Людмилы, хотя она ее, конечно же, читала) всего несколько дней назад.

***********************************************************************************************************************************

Отрывок из Главы 49 ("Негритянка")


Поезд метро мчался в Сити, где, судя по лицам пассажиров, им предстоял «еще один гадкий день». Раздраженный толстяк, вставший у двери между вагонами, злобно нажал на оконный рычаг - стекло съехало вниз, пропуская вовнутрь струю влажного воздуха. Скоростной ветер зашелестел газетами в руках недовольных пассажиров, и чуть было не подхватил в свой поток Олежку.

«Я – человек-ветер...» - вспомнил он с грустью, но через секунду чуть было ни завертелся в торнадо от пронзившей его внезапной догадки. «Я – человек-ветер!» - Повторил он отчетливо вслух. Танькина реакция на эту фразу ещё в самолете была однозначной - он же видел, как она побледнела тогда, схватилась за ухо, будто ее оглушили настоящим пронзительным криком. «Слышала, явно слышала! - обрадовался Олежка. – Значит, надо просто очень громко орать то же самое, пока она не услышит меня снова!»

Он повернулся к Таньке лицом, стараясь смотреть ей в глаза, и закричал, что было сил: «Я – человек-ветер! Я - человек-ветер-рррр!! Человек-ветер, Танька, черт тебя подери, слышишь? Человек-Ветер!!!»

- КАК БЫ НИ ТАК... – услышал он чей-то хриплый, надтреснувший бас. - ПРИЗРАК ТЫ, А НЕ ВЕТЕР!

Олежка осёкся и повернулся лицом к источнику странного голоса. Прямо напротив него сидела крупная негритянка неопределенного возраста в ассортименте немыслимо ярких одежд. Желтое пончо с малиновыми кистями не висело на ней свободно, а туго обтягивало широкие плечи и крутой бюст, а едва прикрывающая колени тартановая юбка была, скорее всего, шотландским кильтом. Тёмные голени облегались шерстяными гетрами - черными, во флюрисцентно-розовую полоску. Увешанные неимоверным количеством дешевых колец и браслетов руки сжимали два видавших виды полиэтиленовых пакета из супермаркета «Теско». Короновала сей странный ансамбль зеленая шляпа, похожая на цветочный горшок, из под которой смотрели в упор на Олежку два проницательных серых, как сталь, глаза.

«Кто призрак? Я призрак?» - чуть было не возмутился Олежка. Любой пассажир признал бы в той тётке типичную лондонскую сумасшедшую – такие всегда ошиваются на разных маршрутах метро. Да только он не был простым пассажиром, а негритянка явно была не из тех сумасшедших – в серых глазах напротив он четко видел своё отражение.

- Здравствуйте, Бог, - поклонился Олежка, распознав перед собой старшего по рангу.

- ЕВСТАХИЯ. ЗОВИ МЕНЯ ПРОСТО ЕВСТАХИЯ.

От образа прежней Евстахии, которую он видел однажды на кладбище, у этой осталась лишь шляпа горшком.

- У вас новая аватара? – Спросил Олежка таким тоном, будто бы речь шла о её новой не слишком удачной прическе. Его так и подмывало сказать что-то ехидное в отместку за «призрака».

- НЕТ, ПОЧЕМУ ЖЕ? – Проигнорировала она его лёгкий подкол. – АВАТАРА ВСЁ ТА ЖЕ, Я ЕЁ ТОЛЬКО ЧУТОК ХМ... ПОДСОВЕРШЕНСТВОВАЛА.

Тёмное лицо расплылось в широкой улыбке, обнажив целый ряд золотых зубов.

- В КОИ-ТО ВЕКИ ОТОРВАЛАСЬ, ПОНИМАЕШЬ ЛИ... МАГИЯ, ЗАПАД, ВСЯКИХ СОБЛАЗНОВ ПОБОЛЬШЕ, ЧЕМ НА ТОГА-ПАТИ У ДЬЯВОЛА... ПЛЮС, КОНЕЧНО ЖЕ, ПОЛНАЯ ДЕМОКРАТИЯ, БОРЬБА ЗА ПРАВА МЕНЬШИНСТВ РАССОВЫХ.... – Негритянка запустила руку между бедрами, будто бы проверяла на месте ли кошелёк, хранящийся в самом секретном месте. –... и СЕКСУАЛЬНЫХ... Мне ВСЕГДА ЛЮБОПЫТНО БЫЛО, ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ ИМЕТЬ ПЕНИС.
Олежка невольно поморщился.

- ЖАЛЬ, ЧТО НА ЭТО УЖЕ НЕ ХВАТИЛО НИ ДЕНЕГ, НИ МАГИИ, - перехватила его взгляд Евстахия. – НО Я-ТО ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ РЕСУРСЫ СВОИ В НУЖНОЕ РУСЛО НАПРАВЛЯЮ, А ТЫ ЧТО С ТВОЕЙ МАГИЕЙ СДЕЛАЛ, ДУРЕНЬ?

В растерянности Олежка только беззвучно открыл рот.

- Я будил Магию в моей сестре, - сказал он, когда слова все же вернулись к нему. Танька сидела с ним рядом в прежней позе, уставившись в одну точку. – Она ведь не видит меня совсем. И не слышит...

- НУ И ЧЕРТ С НЕЙ! ДАЖЕ БОГ, ИМЯ КОТОРОГО НЕЛЬЗЯ НАЗЫВАТЬ, УШЕЛ ОТ НЕЁ НАСОВСЕМ, ТЕБЕ-ТО ОНА НА КОЙ СДАЛАСЬ?

- Какой-то вы очень странный Бог, Евстахия. Она же сестра моя, одна из двух самых близких, с кем меня связывают земные отношения, как же я могу ее бросить? Да и страдает, небось, от того, что уверена, будто я умер совсем, не знает, что я-то, на самом деле, всегда рядом хожу. Задача к тому же на нее возложена – мир от Конца Света спасти, а как же она его без Магии спасать будет, по-вашему?

- ЭТОТ МИР УЖЕ ОБРЕЧЕН, И НИКТО ЕГО НЕ СПАСЁТ! ТЫ ЧТО, НЕ ПОНЯЛ ЭТОГО ДО СИХ ПОР? ЧЕМУ Ж ТЕБЯ НА ПЛАТО СЕМИ ВЕТРОВ УЧИЛИ? А ВМЕСТО ТОГО, ЧТОБЫ ВОЗЛАГАТЬ НА СЕБЯ ЕЁ ЗАДАЧИ, РЕШАЛ БЫ ТЫ ЛУЧШЕ СВОИ!

Евстахия поджала губы и посмотрела на него строго и осуждающе, как школьная директриса на бывшего хорошиста, скатившегося до единиц из-за влияния дурной компании.