Она любила практически всё, что не люблю я, за исключением разных солёностей. Да и то, из всех ее разнообразных сезонных заготовок, трёхлитровые банки с вишневым компотом, принесенные ею собственноручно из подвала зимой, ценились мною намного больше, чем таких же размеров банки с огурцами и помидорами. Как только она умудрялась тащить это всё на себе вместе с обязательным ведром картошки, на пятый этаж без лифта... Всего две руки, маленькая хрупкая женщина...
Она любила овсяный кисель, простоквашу, пирог с капустой, моченые яблоки. Когда очнулась после последней своей операции, на вопрос, не хочет ли чего-нибудь, чтобы ей принесли, ответила: "Пива и шашлыка..." А я не люблю шашлык и пиво тоже не очень. Но любила, люблю и буду любить всегда свою маму.
Каждый год в день ее смерти я искала укромный уголок. Мне необходимо было побыть в нем одной наедине с моими трагическими воспоминаниями. Конечно, и помимо этого дня на меня, бывало, накатывало, и год, и два, и почти семь лет спустя... Но день смерти - день памяти - был самым-самым накатывающим.
Вот только сегодня - из всех дней - именно сегодня я впервые-впервые за последние несколько месяцев ощутила вдруг, что еще могу дышать иначе, чем таким образом, будто бы хожу по дну мутного водоёма, прижатая давлением тяжелой воды, а она застилаеть мне глаза и уши. Я как будто поднялась на поверхность и глотнула свежего воздуха. Думаю, уж не мама ли подняла меня со дна. Я больше не буду искать укромный уголок для своих слёз. Буду вспоминать о ней с радостью, так как ей этого хочется, видимо. Сегодня и всегда.
А вы помяните, если так положено по вашим обычаям или традициям. Особенно те, кто ее знал и помнит. Сегодня - семь лет.
